Изучая мысли И. Ильина о цели и смысле истинного воспитания можно достаточно чётко выделить этапы, способы и основные средства воспитания.
Задача пробуждения духовности детского инстинкта, «зажигания сердца ребёнка», обусловлена принципиальной методологической посылкой Ильина: «…образование без воспитания есть дело ложное и опасное. Оно создаёт людей полуобразованных, самомнительных и заносчивых, тщеславных спорщиков, напористых и беззастенчивых карьеристов, оно вооружает противодуховные силы, оно развивает и поощряет в человеке «волка»».
По мнению Ильина, цель воспитания как предполагаемый идеальный результат воспитательного процесса есть «новый способ жизни», в котором реально ощутим её «высший смысл». То есть, цель воспитания у него имеет особое деятельное выражение не как законченный результат действия, а как движение, наполненное высшим смыслом и имеющее чёткие ориентиры бытия: «Ибо ―воспитать – значит сделать из ребёнка не преуспевающего человекоугодника, а духовно-зрячего, сердечного и цельного человека с крепким характером. А для этого надо зажечь и раскалить в нем как можно раньше духовный ―уголь: чуткость ко всему Божественному, волю к совершенству, радость любви и вкус к доброте. Это откроет ему путь вверх и даст ему духовную свободу» .
Воспитание духовности человека Иван Александрович определяет как важнейшую педагогическую задачу: «Говоря о духовности или духе, не следует представлять себе какую-то непроглядную метафизику или запутанно-непостижимую философию. Дух есть нечто, что каждый из нас переживает в своём опыте. Он есть подлинная реальность и притом драгоценная реальность – самая драгоценная из всех. Тот, кто жаждет духа, должен заботиться об обогащении своего опыта; не о наполнении своей памяти из чужих книг и не об изощрении своего ума умственной гимнастикой; но о разыскании в непосредственной жизни всего того, что придаёт жизни высший смысл, что её освещает. Один найдёт этот
творческий смысл жизни в природе, другой – в искусстве, третий – в глубине собственного сердца, четвёртый в религиозном содержании» .
В развитии педагогической идеи о задаче воспитания духовности Иван Александрович раскрывает перспективные результаты её решения: «Но если кто-нибудь принял в себя начало духа и начал духовную жизнь, то перед ним открываются новые горизонты, и он вступает в новый план бытия. Он убеждается в том, что дух есть ―воздух и ―хлеб человеческой жизни, ибо человек задыхается и изнемогает без него. Дух есть дыхание Божие в природе и в человеке, сокровенный внутренний свет во всех сущих вещах… Он освещает жизнь, чтобы она не превратилась в ледовую невыносимую пустыню, в хаос пыл и вихрь злобы; но он же сообщает всему сущему силу, необходимую для того, чтобы приобщиться к духу и стать духовным. А это и есть самое важное в воспитании» .
В качестве основополагающих ориентиров педагогического процесса И. Ильин выделяет: «Научить правильному восприятию исследуемого предмета (сформировать умение войти в природу этого предмета и соответственно осмысливать его); научить умению ставить вопросы, исходя из ―глубин самого предмета, без чего нельзя найти правильный ответ на его природную сущность; научить умению сомневаться и разрешать сомнения путём содержательно определённого поиска достоверности суждения; научить умению отойти от схематичности мышления, которое упрощает исследование сущности предмета и приводит к мнимым ответам на поставленные вопросы. В результате воспитания всех этих умений человек приобретает способность правильно мыслить и приходить к верному суждению о сущности исследуемого предмета или явления».
Реализацию задач духовно-нравственного воспитания и умственного образования учёный раскрывает в своих педагогических размышлениях о ступенях образования в российской школе. Он считает необходимым интегрировать в образование процессы развития интеллекта и внутреннего (душевного) мира человека; рассматривает в связи с этим функциональные педагогические задачи низшей, средней и высшей школ.
1.2. И.А.Ильин о патриотическом воспитании
В своей книге «Общее учение о праве и государстве, о сущности правосознания» И.А.Ильин поднимает проблему патриотизма, отвечает на такие вопросы: что такое патриотизм, откуда он берет свои корни, какие черты присущи ему.
«…проблема патриотизма, - пишет И.А.Ильин, - должна быть поставлена и разрешена в терминах нормального правосознания. Иметь родину значит иметь особый, самостоятельный естественно-правовой союз, не совпадающий со всемирной, общечеловеческой общиной, и отдавать ему преимущество в деле любви и служения. Этот союз покоится на некой преимущественной духовной однородности и близости людей, а духовная однородность создаёт то преимущество – жизненное и действенное – патриотическое единение, которое имеет всегда естественно-правовой характер, а обычно изливается и в положительно-правовую организацию. Патриотическое единение людей имеет в корне духовную природу, слагаясь и протекая в формах права и государства».
Патриотизм – это не показная бравада и не игра словами на многолюдных митингах. Это чувство живёт в человеческом сердце, мерцая неугасимой искрой, готовой разгореться решительным пламенем в, трудный для любимого Отечества, час. Это чувство, которое делает народ и каждого человека ответственным за жизнь страны. Без патриотизма нет такой ответственности. Дом - это не только комфорт, это ещё и ответственность за порядок в нем, это ответственность за детей, которые живут в этом доме. Человек без патриотизма, по сути, не имеет своей страны. А «человек мира» это то же самое, что бездомный человек. «… в основе патриотизма лежит акт духовного самоопределения». Истинный патриот отождествляет себя со своей родиной, не с серой массой людей, а именно «сливает свой дух с духом своего народа».
И.А.Ильин считает, что чувство патриотизма складывается непроизвольно. Но, несмотря на это, оно имеет свои определённые законы. «Никто не может указать другому человеку его родину – ни воспитатели, ни друзья, ни общественное мнение, ни государственная власть. Патриотизм есть состояние духовное, и поэтому он может возникнуть только самостоятельно в порядке автономии – в личном, но подлинном и предметном духовном опыте…Нельзя любить по принуждению или по чужой указке; любовь может возникнуть только «сама», в лёгкой и естественной предметной радости, побеждающей и умиляющей душу».
Но нельзя упускать важную деталь: истинный патриот не умеет ненавидеть и презирать другие народы, ибо видит их духовную силу и их духовные достижения. Он любит в них духовность их национального характера, хотя национальный характер их духа может быть ему чужд.
Иван Александрович Ильин – яркий пример истинного патриота. В основном, все свои труды он написал за границей, в ссылке. Но это не уменьшило его чувств к Родине. Он продолжал свою деятельность, несмотря на запреты и постоянную травлю. Власти прекрасно понимали, что такой патриот им не нужен. Наверное, самое страшное, что можно
сделать с человеком, который любит и уважает своё отечество, родину, где он вырос, - отобрать то, что ему так дорого.
«Любить свою родину не значит считать её единственным средоточием духа, ибо тот, кто утверждает это, – не знает, чтò есть дух, и не умеет любить и дух своего народа. Нет человека и нет народа, который был бы единственным средоточием духа, ибо дух живёт во всех людях и во всех народах. Не видеть этого значит быть духовно-слепым, а потому быть лишённым и патриотизма, и правосознания».
Не впадая в крайности реформаторства и модернизации, необходимо неуклонно возвращать образованию утраченную духовную сущность. Здесь очень много будет зависеть от школы, от конкретного учителя и родителя, от того, какую нравственную, интеллектуальную, духовную и культурную позицию он займёт.
И.А.ИЛЬИН О РОЛИ СЕМЬИ В ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА
Государство начинается с семьи. Какова семья, такое и государство. Сегодня мы находимся в таком кризисе, что можем спастись лишь чудом. Но это чудо возможно лишь при возрождении духовности, а духовность присутствует лишь там, где есть вера и любовь. Вот два начала, на которых держалась во все века русская семья.
В настоящее время, к сожалению, многие семьи в России переживают кризис, значительно увеличилось количество разводов, неполных и неблагополучных семей. Низкий уровень рождаемости, увеличение числа абортов, количества незаконнорожденных детей - все это характерные черты современной действительности. Кроме того, растет число детей, которые стали социальными сиротами из-за пьянства или наркомании своих биологических родителей. В такой ситуации необходимо признать, что микроклимат многих семей нуждается именно в духовно-нравственном обновлении. В связи с этим, на наш взгляд, очень актуальны работы русского философа и педагога, профессора И.А. Ильина.Долгое время егоработы были недоступны русскому читателю, сегодня его духовное наследие возвращено на родину.
Ильин Иван Александрович (1883 – 1954) - российский религиозный философ, национальный мыслитель, правовед и государствовед, публицист и литературный критик. Автор нескольких сотен статей и более 30 книг, в том числе «О сопротивлении злу силою»(1925), «Путь духовного обновления» (1935), «Основы борьбы за национальную Россию» (1938), «Аксиомы религиозного опыта» (т.1-2, 1953), « Наши задачи» (т.1-2, 1956). Многое из его наследия было запрещено в советский период, так как большую часть своей жизни ученый вынужденно провел вдали от России, в эмиграции, но все его мысли были обращены к будущему своей страны. В его духовном наследии большое место занимали размышления о новой русской школе и о реформах в воспитательном процессе, в том числе о проблемах семейного воспитания в России. Сейчас пришло время переоценки трудов этого философа, осмысления его идей воспитания.
В своем трактате «Путь духовного обновления» А.И.Ильин дал определение понятию воспитание: « Воспитать человека - значит, прежде всего, пробудить в нем духовные переживания и открыть ему доступ к духовному опыту. Только в этом опыте человек может постигнуть, что такое любовь, какова ее глубина и сила и в чем ее священное значение. Только здесь он может научиться отличать добро от зла, услышать в самом себе голос совести, постигнуть, что такое честь, благородство и служение».
Ученый призывал людей не прятаться от жизни, а идти навстречу ей. По его мнению, только до 5 или 6 лет ребенок должен воспитываться «в теплице», его нужно оберегать от всего, что может его испугать, или надломить, или запачкать. Потом же, в школьный период жизни, в детях нужно, прежде всего, воспитывать волю, мужество, умение искать и находить во всех явлениях жизни некий высший смысл. Незаменимая основа в этом деле, как считал И.А.Ильин, - знание своих предков, истории своего народа. «Из духа семьи и рода, из духовного и религиозно осмысленного приятия своих родителей и предков - родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства, эта первая основа внутренней свободы, духовного характера, здоровой гражданственности». О тесной взаимосвязи воспитания и образования философ говорит в своей книге « Взгляд вдаль», III часть которой называется « Воспитание»: « Воспитание начинается с корней; оно должно сводиться не к проповеди, а внушать ребенку новый способ жизни; не интеллект оно должно «образовывать», а сердце зажечь. Образование без воспитания и ложно, и опасно: то, что оно дает, - это лишь полуобразование; чванливое, самоуверенное, тщеславное, заносчивое, оно вооружает бездуховность, развязывает в человеке волка».
Цель воспитания детей, по Ильину, - открыть ребенку радость выбора добра и совершения поступков по любви, а не по неприязни. И при этом должен совершаться именно сознательный выбор, и воспитывать нужно в ребенке не «психологию раба», не того, у «кого хватает ума только для понимания чужих мыслей», а воспитывать свободного человека, который верует сознательно и поступает не бездумно, а, отдавая себе и Богу отчет в том, что он делает. Коротко это можно обозначить словом - ответственность.
« Ибо «воспитать» - не означает сделать из ребенка преуспевающего мошенника, а сделать добросердечного, твердого характером, цельного человека», - писал ученый в книге «Взгляд вдаль».
Ильин, философски осмысливая произошедший в России революционный кризис, считал, что назрел он в результате того, что были упущены эти правильные основы воспитания: духовность порой открывалась и прививалась детям не на уровне инстинкта, а на уровне идеологии. Как писал он, «грядущая культура должна понять эту ошибку и обновить свое педагогическое искусство», если же этого не произойдет, то все духовные ценности останутся для ребенка только навязываемыми извне. И, неизбежно, в период созревания, в подростковом возрасте и в юности он начнет бунтовать против них.
Описывая значение семьи в духовно-нравственном воспитании детей, Ильин называл ее «первичным лоном человеческой культуры», священным союзом, который необходимо основывать на любви, вере и свободе. Роль семьи с развития личности невозможно переоценить. Психологи заметили, что воспитанники даже очень хороших детских домов отстают в развитии от своих сверстников, живущих в семьях. Их контакты со взрослыми воспитателями более формальны, нежели в семье. Изолированность от откровенных разговоров взрослых затрудняет их знакомство с отдельными сторонами жизни. По-иному в воспитательных учреждениях организован быт, отчего многое в «нормальной « жизни кажется бывшим питомцам детских домов странным и непривычным. К тому же не будем забывать, что ни один самый заботливый воспитатель не может заменить ребенку его родителей, одарить его тем теплом, которое он получил бы в семье. По мнению Т.А.Флоренской, «в семье, в этом первичном коллективе начинается общественное воспитание человека – ведь именно здесь получает он первый опыт общественного труда, распределения обязанностей и социальных ролей»
. И.А.Ильин также считал, что заменить семью в процессе воспитания невозможно ничем: « Никакие «детские сады», « детские дома», «приюты» и тому подобные фальшивые замены семьи никогда не дадут ребенку необходимого: ибо главной силой воспитания является то взаимное чувство личной незаменимости, которое связывает родителей с ребенком и ребенка с родителями связью единственной в своем роде – таинственной связью кровной любви. В семье и только в семье ребенок чувствует себя единственным и незаменимым, выстраданным и неотрывным, кровью от крови и костью от кости – существом, возникшим в сокровенной совместимости двух других существ и обязанным им своей жизнью, личностью, раз навсегда приятною и милою во всем ее телесном – душевном – духовном своеобразии».
Если ребенок не научится любви в семье своих родителей, то он не сможет правильно и творчески развиваться. В результате социализации в семье из ребенка может получиться «великая личность или низкий проходимец». Ссылаясь на немецкого богослова Толука, который утверждал, что «мир управляется из детской комнаты», русский философ писал: «Мир не только строится в детской комнате, но и разрушается из нее; здесь прокладываются не только пути спасения, но и пути погибели»
Таким образом, именно от того, как семья воспринимает и передает из поколения в поколение духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию, зависит будущее благополучие общества.
И.А. Ильин указывал на то, что семья распадается не от ускорения исторического темпа, а вследствие переживаемого человеком духовно-нравственного кризиса. Более того, «великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи».
И действительно, как показывают примеры истории, кризис государства начинается с кризиса семьи.
Главной задачей брака и семьи этот ученый считал духовное воспитание детей. Необходимо, чтобы нежное и восприимчивое сердце ребенка научилось отзываться на всякое проявление Божественного в мире и в людях, в том числе и на красоту природы, и на радость, которую дает нам истинное искусство, и неподдельное сочувствие всему страдающему, и любовь к ближнему. Семья должна быть "школою христианской любви", в здоровой семье душа ребенка с раннего детства смягчается, приучается относиться к ближним с любовным вниманием. Ребенок учится взаимному самопожертвованию ради дорогих людей, служению им. Здоровая духовно-нравственная атмосфера семьи призвана пробудить в ребенке потребность в чистой любви, способность к спокойной дисциплине. Эта дисциплина является внутренним самообладанием человека, его духовным самоуправлением. Она принимается личностью сознательно и добровольно, и труднейшая часть воспитания как раз в том и состоит, чтобы укрепить в ребенке волю, умение без особого труда сдерживать и понуждать себя. Особое искусство повеления и запрета без морального гнета, угроз и телесных наказаний дается только счастливым, здоровым семьям. Кроме того, особенностью чистой атмосферы духовной семьи является искренность, взаимное доверие. Родители и воспитатели не должны лгать своим детям ни при каких важных обстоятельствах жизни. По мнению И.А. Ильина, никогда из лживой семьи не выйдет искренний, верный и мужественный человек, разве только из отвращения к своей семье, с целью духовного преодоления ее наследия.
И.А. Ильин указывал на то, что именно семья дарит человеку два «священных первообраза», которые он носит в своей душе всю жизнь, - первообраз чистой матери, несущей для ребенка любовь, милость и защиту, и первообраз отца, олицетворяющий справедливость и понимание. Эти образы являются источниками духовной любви и веры, и достоин огромной жалости тот человек, у которого в душе нет места для этих живых символов, так как глубинные силы его души, не пробужденные этими ведущими первообразами, могут остаться в пожизненной скованности. Семейную организацию в этом отношении никто не может заменить. Современная эмансипация детей, падение авторитета родителей в глазах многих детей заставляет нас задуматься о том, не повлечет ли это падение авторитета вообще в социальной жизни будущих поколений.
По словам И.А. Ильина, из духа семьи и рода, из духовного восприятия своих родителей и предков утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства, которое является основой гражданственности. Напротив, презрение к своим предкам, а следовательно, к истории своего народа, порождает в человеке
«безродную, безотечественную, рабскую психологию». Таким образом, семья является первоосновой всей общей духовной культуры, в том числе и Родины.
Исходя из этого, проблемы семьи следует определить как самые острые проблемы современности. Осуществляя социальную функцию, семья формирует личность в зависимости от своего культурного, социального и духовного уровня. В ней регулируются отношения ребенка к окружающему миру, в семье он получает опыт нравственности, моральных норм поведения, человеческих отношений. От того, насколько крепко родители и дети связаны духовной общностью, зависит социальное устройство не только отдельных семей, но и общественной жизни, история целых народов.
Интересны мысли философа о соборности. Соборность он рассматривал как духовное единство, возникшее из «инстинктивного подобия», общения и взаимодействия людей в их обращении к Богу, друг к другу. В соборном единении каждый человек нуждается во всех остальных и все нуждаются в каждом. Здесь возникает «великая совместимость»: все связаны общими целями, взаимным доверием («солидарностью»), взаимной соотнесенностью чувств, стремлений («коррелятивностью»), взаимными обязанностями, проникновением частного в общее и наоборот («мутуальностью»). Цель соборности, по мнению И.А.Ильина, в духовном единении. Благодаря сходству духовных идеалов и устремлений члены собора стремятся к частному общению, взаимообогащению духовными, нравственными ценностями, взаимосовершенствованию. «Собор, по И.А.Ильину,- это единая духовная самоуправляемая община, где ее члены связаны любовью к Богу, соборной молитвой, единством образа жизни, вероисповедания, творчества, труда».
Важную роль в воспитании соборности И.А.Ильин придавал семье, которую он считал основой духовных традиций народа. Семья открывает ребенку путь к любви, внутренней свободе, вере, совести. Семья для ребенка – первое «мы», возникшее из любви и добровольного служения, где один в ответе за всех и все несут ответственность за одного; это – основа солидарности, доверия друг другу, где взаимная любовь превращает совместную деятельность членов семьи в радость, наполняет смыслом общее сосуществование.
Неумение родителей передать духовный опыт детям ведет к оскудению человеческой духовности. Семья в то же время есть школа душевного здоровья, выработки уравновешенного характера, развития творческой предприимчивости. Воспитать ребенка – значит заложить в нем основы характера, выработать готовность к участию в общественной деятельности и сформировать способность самовоспитания. Ученый определил задачи семьи в развитии у детей чувства соборности:
пробуждение в ребенке «христианской любви», то есть воспитание любовного, почтительного отношения к людям, пробуждение альтруистических чувств, способность к самопожертвованию;
духовно-религиозное воспитание, пробуждающее к истинной внутренней свободе;
развитие самостоятельности;
знание истории своего народа;
развитие чувства собственного достоинства;
Семья, по И.А.Ильину, - это школа воспитания внутренней свободы ребенка. Любовь и уважение к родителям, добровольное подчинение им ведет к адаптации ребенка в обществе сверстников, терпимости к чужому мнению, принятию мнения большинства, воспитанию правосознания. «Формирование соборного сознания начинается в семье на основе духовного единства родителей, в процессе труда, соблюдения дисциплины, включает развитие инициативы, самостоятельности, способности прийти на помощь членам семьи, товарищам»,- писал И.А.Ильин в работе «Путь духовного обновления».
Ученый считал, что свобода, вера, любовь и творчество являются смыслом существования каждой духовно развитой личности.
Следовательно, смысл жизни, по И.А.Ильину, состоит в стремлении человека к соборности, то есть к духовному развитию и единению людей. «Воспитание соборности получает свое дальнейшее развитие в школе, в детском коллективе , где на принципах свободы, взаимоуважения, терпимости к чужому мнению, путем приобщения к народному творчеству, православным традициям воспитывается гражданственность, патриотизм, товарищество, духовное единение, потребность в труде, чувство собственного достоинств», - комментирует работу И.А.Ильина «Путь духовного обновления» современный исследователь наследия ученого А.Г. Голев.
Библиография
1. Голев А.Г. Духовно-нравственное воспитание учащихся. Монография.- Часть 1.- Пятигорск: ПГЛУ. 2006.- С.121- 126
2. Духовный мир человека: проблема формирования и развития. – Вып. 2: Этика и психология семейной жизни/ Сост.: В.И.Сидоров, О.Е.Проскуров, Н.Ф.Бондаренко; ред. В.И. Грудков, - Ставрополь: СКИПКРО,2002. – С. 58-59
3. Ильин И.А. Путь духовного обновления// Путь к очевидности. – М.: Республика, 1993.- С.133-289.
4. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т./ Сост., вступ.ст. и коммент. ЮТ.Лисицы.- М.: Русская книга,1993. Т.1.-С.33,35,68,166,191-195.243
5. Ильин И.А. Раскалить уголь духа. Отрывки из статей о воспитании, перевод с немецкого Антипенко З.Г. / Духовно-нравственное воспитание – 2005. №6. С. 102-104
6. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. – М.,1994.Т.1. – С.202-207
7. Мусский И.А. 100 великих мыслителей.- М.: Вече, 2000.- С.619-626
НОУ СПО (ССУЗ) СЭК «Перспектива» Ильин И.А. Раскалить уголь духа. Отрывки из статей о воспитании, перевод с немецкого Антипенко З.Г. / ж. Духовно-нравственное воспитание – 2005.№6. С. 101
Духовный мир человека: проблемы формирования и развития. – Вып. 2: Этика и психология семейной жизни /Сост. : В.И.Сидоров, О.Е.Проскурова, Н.Ф.Бондаренко; ред. В.Н.Грузков.- Ставрополь: СКИПКРО, 2002.- С. 58-59
Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. / Сост., вступ.ст. и коммент. ЮТ.Лисицы.- М.: Русская книга.,-1993. Т.1.- С. 166
Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. / Сост., вступ.ст. и коммент. ЮТ.Лисицы.- М.: Русская книга.,-1993. Т.1.- С. 143
Голев А.Г. Духовно - нравственное воспитание учащихся. Монография -Часть 1.- Пятигорск: ПГЛУ, 2006.- С. 126
I. Значение семьиСемья есть первый, естественный и в то же время священный союз, в который человек вступает в силу необходимости. Он призван строить этот союз на любви, на вере и на свободе; научиться в нем первым совестным движениям сердца; и подняться от него к дальнейшим формам человеческого духовного единения - родине и государству.
Семья начинается с брака и в нем завязывается. Но человек начинает свою жизнь в такой семье, которую он сам не создавал: это семья, учрежденная его отцом и матерью, в которую он входит одним рождением, задолго до того, как ему удается осознать самого себя и окружающий его мир. Он получает эту семью как некий дар судьбы. Брак по самому существу своему возникает из выбора и решения; а ребенку не приходится выбирать и решать: отец и мать образуют как бы ту предустановленную для него судьбу, которая выпадает ему на его жизненную долю, и эту судьбу он не может ни отклонить, ни изменить, - ему остается только принять ее и нести всю жизнь. То, что выйдет из человека в его дальнейшей жизни, определяется в его детстве и притом самим этим детством; существуют, конечно, врожденные склонности и дары; но судьба этих склонностей и талантов, - разовьются ли они в дальнейшем или поблекнут и если расцветут, то как именно,- определяется в раннем детстве.
Вот почему семья является первичным лоном человеческой культуры.
Мы все слагаемся в этом лоне, со всеми нашими возможностями, чувствами и хотениями; и каждый из нас остается в течение всей своей жизни духовным представителем своей отечески-материнской семьи, или как бы живым символом ее семейственного духа. Здесь пробуждаются и начинают развертываться дремлющие силы личной души; здесь ребенок научается любить (кого и как?), верить (во что?) и жертвовать (чему и чем?); здесь слагаются первые основы его характера; здесь открываются в душе ребенка главные источники его будущего счастья и несчастья; здесь ребенок становится маленьким человеком, из которого впоследствии разовьется великая личность или, может быть, низкий проходимец. …
Природа устроила так, что одно из самых ответственных и священных призваний человека - быть отцом и матерью - делается для человека доступным просто при минимальном телесном здоровье и половой зрелости, так что человеку достаточно этих двух условий, для того чтобы, не задумываясь, возложить на себя это призвание. «...А чтоб иметь детей, кому ума не доставало?» (Грибоедов) Вследствие этого утонченнейшее, благороднейшее и ответственнейшее искусство на земле - искусство воспитания детей - почти всегда недооценивается и продешевляется; к нему и доселе подходят так, как если бы оно было доступно всякому, кто способен физически рождать детей; как если бы существенным было именно зачатие и рождение, а остальное - именно воспитание - было бы совсем не существенно или могло бы делаться как-то так, «само собой».
На самом же деле тут все обстоит совсем иначе. Окружающий нас мир людей таит в себе многое множество личных неудач, болезненных явлений и трагических судеб, о которых знают только духовники, врачи и прозорливые художники; и все эти явления сводятся в последнем счете к тому, что родители этих людей сумели их только родить и дать им жизнь, но открыть им пути к любви, к внутренней свободе, вере и совести, т. е. ко всему тому, что составляет источник духовного характера и истинного счастья, не сумели; родители по плоти сумели дать своим детям, кроме плотского существования, только одни душевные раны, иногда даже сами не замечая того, как они возникали у детей и въедались в душу; но не сумели дать им духовного опыта, этого целительного источника для всех страданий души...
Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта беспомощность, эта безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению. Это как раз те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи бессовестности, бесчестия, карьеризма и цинизма. В такие эпохи священное естество семьи не находит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возникает некая «пропасть», которая, по-видимому, увеличивается от поколения к поколению. Отец и мать перестают «понимать» своих детей, а дети начинают жаловаться на «абсолютную отчужденность», водворившуюся в семье; и не понимая, откуда это берется, и забывая свои собственные детские жалобы, выросшие дети завязывают новые семейные ячейки, в которых «непонимание» и «отчуждение» обнаруживаются с новою и большею силою. Непрозорливый наблюдатель мог бы прямо подумать, что «время» настолько «ускорило» свой бег, что между родителями и детьми установилась все возрастающая душевно-духовная «дистанция», которую нельзя ни заполнить, ни преодолеть; тут, думают они, нельзя ничего поделать: история спешит, эволюция с повышенной быстротой создает все новые уклады, вкусы и воззрения, старое стремительно старится и каждое следующее десятилетие несет людям новое и неслыханное... Где же тут «угнаться за молодежью»?! И все это говорится так, как если бы духовные основы жизни тоже подлежали веянию моды и технических изобретений...
В действительности это явление объясняется совсем иначе, а именно заболеванием и оскудением человеческой духовности и в особенности духовной традиции. Семья распадается совсем не от ускорения исторического темпа, но вследствие переживаемого человечеством духовного кризиса. Этот кризис подрывает семью и ее духовное единение, он лишает ее главного, того единственного, что может сплотить ее, спаять и превратить в некое прочное и достойное единство, - а именно чувства взаимной духовной сопринадлежности. Половая потребность, инстинктивное влечение создают не брак, а всего только биологическое сочетание (спаривание); из такого сочетания возникает не семья, а элементарное рядом-жительство рождающих и рожденных (родителей и детей). Но «похоть плоти» есть нечто неустойчивое и самовольное; она тянет к безответственным изменам, к капризным новшествам и приключениям; у нее, так сказать, «короткое дыхание», едва достаточное для простого деторождения, и совершенно несоответствующее задаче воспитания.
В действительности человеческая семья, в отличие от «семьи» у животных, есть целый остров духовной жизни. И если она этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад. История показала и подтвердила это с достаточной наглядностью: великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи....
Всякая настоящая семья возникает из любви и дает человеку счастье. Там, где заключается брак без любви, семья возникает лишь по внешней видимости; там, где брак не дает человеку счастья, он не выполняет своего первого назначения. Научить детей любви родители могут лишь тогда, если они сами в браке умели любить. Дать детям счастье родители могут лишь постольку, поскольку они сами нашли счастье в браке. Семья, внутренне спаянная любовью и счастьем, есть школа душевного здоровья, уравновешенного характера, творческой предприимчивости. В просторе народной жизни она подобна прекрасно распустившемуся цветку. Семья, лишенная этой здоровой центростремительности, растрачивающая свои силы на судороги взаимного отвращения, ненависти, подозрения и «семейных сцен», есть настоящий рассадник больных характеров, психопатических тяготений, неврастенической вялости и жизненного неудачничества. Она подобна тем больным растениям, которым ни один хороший садовник не даст места в своем саду.
Если ребенок не научится любви в семье своих родителей, то где же он научится ей? Если он с детства не привыкнет искать счастья именно во взаимной любви, то в каких же злых и дурных влечениях он будет искать счастья в зрелом возрасте? Дети все перенимают и всему подражают, незаметно, но глубоко вчувствуясь в жизнь своих родителей, тонко подмечая, угадывая, иногда бессознательно следя за старшими наподобие «неутомимых следопытов». И тот, кому приходилось слышать и регистрировать детские высказывания, точки зрения и игры в несчастных и разлагающихся семьях, где жизнь есть сплошное мучительство, лицемерие и надрыв, тот знает, какое больное и гибельное наследство получает от родителей такая несчастная детвора.
В любовной и счастливой семье воспитывается человек с неповрежденным душевным организмом, который сам способен органически любить, органически строить и органически воспитывать. Детство есть счастливейшее время жизни; время органической непосредственности; время уже начавшегося и уже предвкушаемого «большого счастья»; время, когда все прозаические «проблемы» безмолвствуют, а все поэтические проблемы зовут и обещают; время повышенной доверчивости и обостренной впечатлительности; время душевной незасоренности и искренности; время ласковой улыбки и бескорыстного доброжелательства. Чем любовнее и счастливее была родительская семья, тем больше такой детскости он внесет в свою взрослую жизнь; а это значит - не поврежденнее останется его душевный организм. Тем естественнее, богаче и творчески продуктивнее расцветет его личность в в лоне его родного народа.
И вот главным условием такой семейной жизни является способность родителей ко взаимной духовной любви. Ибо счастье дается только любовью глубокого и долгого дыхания; а такая любовь возможна только в духе и через дух.
II. О духовно здоровой семье
Напрасно думать, что духовность доступна только людям образованным, людям высокой культуры. История всех времен и народов показывает, что именно образованные слои общества, увлекаясь игрою сознания и отвлеченностями ума, гораздо легче утрачивают ту непосредственную силу доверия к показаниям внутреннего опыта, которая необходима для духовной жизни. Ум, порвавший с глубиною чувства и с художественною силою воображения, привыкает обливать все ядом праздного, разрушающего сомнения; и поэтому оказывается в отношении духовной культуры не строящим, а разрушающим началом. Напротив, - у людей наивно-непосредственных эта разрушающая сила еще не начинает действовать.Простая душа наивна и доверчива; может быть, именно потому она легковерна и суеверна и верит, где не надо; но зато самый дар веры у нее не отнят; а потому способна верить и там, где надо. …
Но духовность ее несомненна и подлинна, - и в способности внимать дыханию и зову Божию, и в любви сострадательной, и в любви патриотически-жертвенной, и в совестном акте, и в чувстве справедливости, и в способности наслаждаться красотою природы и искусства, и в проявлениях собственного достоинства, правосознания и деликатности. И напрасно образованный горожанин стал бы воображать, будто все это недоступно «необразованному крестьянину»!.. Духовная любовь доступна всем людям, независимо от уровня их культурности. И всюду, где она обнаруживается, она является истинным источником прочности и красоты семейной жизни.
В самом деле, человек призван к тому, чтобы видеть и любить в любимой женщине (или соответственно в любимом мужчине) не только плотское начало, не только телесное явление, но и «душу» - своеобразие личности, особливость характера, сердечную глубину, для которых внешний состав человека служит лишь телесным выражением или живым органом. Любовь только тогда не является простым кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая смертного и конечного, любит скрытую за ним бессмертность и бесконечность; вздыхая о плотском и земном, радуется духовному и вечному; иными словами, когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божьими лучами освещает и измеряет любимого человека... В этом - глубокий смысл христианского «венчания», венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нравственной чести, венцом пожизненной и нерасторжимой духовной общности. Ибо вожделение может быстро пройти; оно бывает подслеповатым. И предчувствовавшееся наслаждение может обмануть или надоесть. И что тогда?.. Взаимное отвращение прикрепленных друг к другу людей?.. Судьба человека, который в ослеплении связал себя, а прозрев - проклял свою связанность? Пожизненная унизительность ежедневной лжи и лицемерия? Или развод? …
И вот в душном воздухе несогласной, неверной, несчастной семьи, в пошлой атмосфере бездуховного, безбожного прозябания - не может расцвести здоровая детская душа Ребенок может приобрести чутье и вкус к духу только у духовно осмысленного семейного очага; он может органически почувствовать всенародное единение и единство, только испытав это единство в своей семье; а не почувствовав этого всенародного единства, он не станет живым органом своего народа и верным сыном своей родины. Только духовное пламя здорового семейного очага может дать человеческому сердцу накаленный уголь духовности, который будет и греть его, и светить ему в течение всей его дальнейшей жизни.
1. Так, семья имеет призвание дать ребенку самое главное и существенное в его жизни. Блж. Августин сказал однажды, что «человеческая душа - христианка от природы». Это слово особенно верно в применении к семье. Ибо в браке и семье человек учится от природы - любить, из любви и от любви страдать, терпеть и жертвовать, забывать о себе и служить тем, кто ему ближе всего и милее всего. Все это есть не что иное, как христианская любовь. Поэтому семья оказывается как бы естественною школою христианской любви, школою творческого самопожертвования, социальных чувств и альтруистического образа мыслей. …
Это семья создала и выносила культуру национального чувства и патриотической верности. И самая идея «родины», лона моего рождения, и «отечества», земного гнезда моих отцов и предков, - возникла из недр семьи, как телесного и духовного единства Семья есть для ребенка первое родное место на Земле; сначала - место-жилище, источник тепла и питания; потом место осознанной любви и духовного понимания. Семья есть для ребенка первое «мы», возникшее из любви и добровольного служения, где один стоит за всех, а все за одного. … Не ясно ли, что истинный гражданин и сын своей родины воспитывается именно в здоровой семье?
3. Далее, ребенок учится в семье верному восприятию авторитета В лице естественного авторитета отца и матери он впервые встречается с идеей ранга и научается воспринимать высший ранг другого лица, преклоняясь, но не унижаясь; и научается мириться с присущим ему самому низшим рангом, не впадая ни в зависть, ни в ненависть, ни в озлобление. Он научается извлекать из начала ранга и из начала авторитета всю их творческую и организационную силу, в то же время освобождая себя духовно от возможного «гнета» посредством любви и уважения. Ибо только свободное признание чужого высшего ранга научает переносить свой низший ранг без унижения; и только любимый и уважаемый авторитет не гнетет душу человека.
В здоровой христианской семье есть один-единственный отец и одна-единственная мать, которые совместно представляют единый - властвующий и организующий - авторитет в семейной жизни. В этой естественной и первобытной форме авторитетной власти ребенок впервые убеждается в том, что власть, насыщенная любовью, является благостною силою и что порядок в общественной жизни предполагает наличность такой единой, организующей и повелевающей власти: он научается тому, что принцип патриархального единодержавия содержит в себе нечто целесообразное и оздоровляющее; и, наконец, он начинает понимать, что авторитет духовно старшего человека совсем не призван подавлять или порабощать подчиненного, пренебрегать его внутренней свободой и ломать его характер, но что наоборот, он призван воспитывать человека к внутренней свободе. …Благодаря этому семья становится как бы начальной школой для воспитания свободного и здорового правосознания.
4. Пока семья будет существовать (а она будет существовать, как все природное, вечно), она будет школой здорового чувства частной собственности. Нетрудно убедиться, почему это так обстоит. Семья есть данное от природы общественное единство - в жизни, в любви, в труде, в заработке и имуществе. Чем прочнее, чем сплоченнее семья, тем обоснованнее является ее притязание на то, что творчески создали и приобрели ее родители и родители ее родителей. … Здоровая семья всегда была и всегда будет органическим единством - по крови, по духу и по имуществу. И это единое имущество является живым знаком кровного и духовного единства; ибо это имущество, в том виде, как оно есть, возникло именно из этого кровного и духовного единения на пути труда, дисциплины и жертв. Вот почему здоровая семья учит ребенка сразу целому ряду драгоценных умений. …Он научается творчески обходиться с имуществом, вырабатывать, создавать и приобретать хозяйственные блага и в то же время - подчинять начала частной собственности некоторой высшей, социальной (в данном случае - семейной) целесообразности... А это и есть то самое умение, или лучше сказать искусство, вне которого не может быть разрешен социальный вопрос нашей эпохи.
Само собой разумеется, что только здоровая семья может верно разрешить все эти задачи. Семья, лишенная любви и духовности, где родители не имеют авторитета в глазах детей, где нет единства ни в жизни, ни в труде, где нет наследственной традиции, - может дать ребенку очень мало, или же не может дать ему ничего. Конечно, и в здоровой семье могут совершаться ошибки, могут слагаться в том или ином отношении «пробелы», которые способны повести к общей или частичной неудаче. Идеала нет на земле... Однако с уверенностью можно сказать, что родители, которые сумели приобщить своих детей к духовному опыту и вызвать в них процесс внутреннего самоосвобождения, будут всегда благословенны в сердцах детей... Ибо из этих двух основ вырастает и личный характер, и прочное счастье человека, и общественное благополучие.
III. Основные задачи воспитания
Все то, что мы доселе установили о духовно здоровой семье, как бы предрешает вопрос об основных задачах воспитания.Можно было бы просто сказать, что все воспитание ребенка, или, во всяком случае, его основная задача, состоит в том, чтобы ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое, научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях. Надо как бы повести или сводить душу ребенка во все «места», где можно найти и пережить нечто божественное; постепенно все должно стать ей доступным - и природа во всей ее красоте, в ее величии и таинственной внутренней целесообразности; и та чудесная глубина, и та благородная радость, которую дает нам истинное искусство; и неподдельное сочувствие всему страдающему; и действенная любовь к ближнему; и блаженная сила совестного акта; и мужество национального героя; и творческая жизнь национального гения, с его одинокой борьбой и жертвенной ответственностью; и главное: непосредственное молитвенное обращение к Богу, который и слышит, и любит, и помогает. Надо, чтобы ребенок получил доступ всюду, где Дух Божий дышит, зовет и раскрывается,- как в самом человеке, так и в окружающем его мире.
Душа ребенка должна научиться воспринимать сквозь весь земной шум и сквозь всю не иссякающую пошлости повседневной жизни священные следы и таинственные уроки Всевышнего; воспринимать их и следовать им; чтобы, внемля им, всю жизнь обновляться духом ума своего (Еф. 4, 23).
Духовно живой человек всегда внемлет Духу - и в событиях дня, и в невиданной грозе, и в мучительном недуге, и. в крушении народа. Вняв, отзывается не пассивно-созерцательным пиетизмом, но и сердцем, и волей, и делом.
Итак, самое важное в воспитании - это духовно пробудить ребенка и указать ему перед лицом грядущих трудностей, а может быть, уже подстерегающих его опасностей и искушений жизни - источник силы и утешения в его собственной душе. …
Как бы странно и сомнительно ни прозвучало это указание для педагогически неискушенного человека, но по существу оно остается непоколебимым: самое большое значение имеют первые пять-шесть лет детской жизни; а в следующее за ними десятилетие (с шестого по шестнадцатый год жизни) многое, слишком многое завершается в человеке чуть ли не на всю жизнь. В первые годы детской жизни душа ребенка так нежна, так впечатлительна и беспомощна... В этот период жизни впечатлениям открыта последняя глубина души; она вся всему доступна и не защищена никакой защитной броней; все может стать или уже становится ее судьбой, все может повредить ребенку, или, как говорит народ, «испортить ребенка». И действительно, все вредное, дурное, злобное, потрясающее или мучительное, что ребенок воспринимает в этот первый, роковой период своей жизни, - все причиняет ему душевную рану («травму»), последствия которой он потом влачит в себе через всю жизнь то в виде нервного подергивания, то в виде истерических припадков, то в виде уродливой склонности, извращения или прямой болезни.
И обратно, все то светлое, духовное и любовное, что детская душа получает в эту первую эпоху, - приносит потом в течение всей жизни обильный плод. В эти годы ребенка надо беречь, не терзать его никакими страхами и наказаниями, не будить в нем преждевременно элементарные и дурные инстинкты. Однако упускать эти годы в смысле духовного воспитания было бы столь же недопустимо и непростительно. Надо сделать так, чтобы в душу ребенка проникало как можно больше лучей любви, радости и Божией благодати. Здесь надо не баловать ребенка, не потакать его капризам, не изнеживать его и не топить его в физических ласках, но заботиться о том, чтобы ему нравилось, чтобы его умиляло и радовало все то, что есть в жизни божественного - от солнечного луча до нежной мелодии, от жалости, сжимающей сердце, до прелестной бабочки, от первой лепетом сказанной молитвы до героической сказки и легенды... Родители могут быть твердо уверены: здесь ничто не пропадет, ничто не канет бесследно; все даст плоды, все принесет хвалу и совершение. Но пусть никогда ребенок не будет для родителей игрушкой и забавой; пусть он будет для них нежным цветком, который нуждается в солнце, но который так легко может быть незаметно надломлен. Именно в эти первые годы детства, когда ребенок считается «несмышленышем», родители должны помнить при всяком обхождении с ним, что дело не в их родительских восторгах, наслаждениях и забавах, а в состоянии детской души, абсолютно впечатлительной и (именно вследствие «несмыслия» своего) абсолютно беспомощной...
В нежнейшую эпоху своей жизни ребенок должен привыкнуть к семье - к любви, а не к ненависти и зависти; к спокойному мужеству и самодисциплине, а не к страху, унижению, доносам и предательству. Ибо воистину - мир можно пересоздать, перевоспитать из детской, но в детской же можно его и погубить.
Духовная атмосфера здоровой семьи призвана привить ребенку потребность в чистой любви, склонность к мужественной искренности и способность к спокойной и достойной дисциплине.
Чистота любви, о которой здесь идет речь, имеет в виду эротическую сторону жизни. Вряд ли есть что-нибудь более вредное для жизни и для всей судьбы ребенка, как слишком раннее эротическое пробуждение его души; в особенности если это пробуждение происходит в той форме, что ребенок начинает воспринимать жизнь пола как что-то низменное и грязное, как предмет тайных мечтаний и постыдных забав; или еще - если это пробуждение вызывается неосторожностями или прямыми грубостями со стороны нянек, воспитателей или родителей...
Вредность преждевременного эротического пробуждения состоит в том, что на юную душу возлагается непосильная задача, которую она не может ни разрешить, ни изжить, ни достойно понести и устранить. …Большинство так называемых «дефективных» детей проходит этот страдальческий путь без всякой вины и очень редко встречает со стороны взрослых чуткое понимание и помощь. Нередко бывает и хуже, именно когда кто-нибудь из «товарищей» или взрослых, испорченных дурным опытом, начинает «просвещать» (т.е. портить) ребенка в вопросах половой жизни. Там, где для чистой и целомудренной души, собственно говоря, нет ничего «грязного», ибо всякое творение Божье хорошо (1 Тим. 4,4), несмотря на все человеческие несовершенства, заблуждения и болезни, - потому что «грязное», чисто воспринятое, есть уже не «грязное», а больное или трагическое; - там в душе такого несчастного ребенка искажается жизнь воображения и развращается жизнь чувства, причем это искажение и развращение может излиться в неисцелимое душевное уродство. …Человек переживает целое душевное опустошение; в его «любви» отмирает все священное и поэтическое, чем живет и строится человеческая культура; начинается разложение семьи. Можно было бы прямо сказать, что в процессе современного разложения семьи и связанной с ним большевизации нравов - вреднейшее и разрушительное значение принадлежит непристойному анекдоту, внесенному в детскую.
Еще одна серьезная опасность грозит эротически чистой любви ребенка - от неосторожных или грубых родительских проявлений. При этом я имею в виду прежде всего так называемую «обезьянью» любовь родителей, т. е. слишком чувственную влюбленность их в ребенка, которого они то и дело волнуют всевозможными и неумеренными физическими ласками, заигрываниями, щекоткой, возней, не постигая безрассудства и вредоносности всего этого; этим они, с одной стороны, вызывают в душе ребенка целый поток напрасного и неутолимого возбуждения и причиняют ему ненужные душевные «травмы», с другой стороны, избаловывают и изнеживают его, подрывая его способность к выдержке и самообладанию.
Наряду с этим надо поставить и всевозможные неумеренные проявления взаимной любви родителей в присутствии детей. Супружеское ложе родителей должно быть прикрыто для детей целомудренной тайной, хранимой естественно и неподчеркнуто; пренебрежение этим вызывает в душах детей самые нежелательные последствия, о которых следовало бы написать целое научное исследование... Во всем и всегда есть некая правильная и драгоценная мера, которую люди должны блюсти; а в данном случае эта мера может быть подсказана только живым чувством такта и в особенности врожденным женщине естественным и мудрым целомудрием.
Помимо всего этого должны быть особо упомянуты те разрушительные для семейной жизни взаимные «супружеские измены» со стороны родителей, которые дети подмечают с таким ужасом и переживают так болезненно: иногда такие события переживаются детьми как настоящие душевные катастрофы. Родители всегда должны помнить о том, что дети не просто «воспринимают» отца и мать или «подмечают» за ними, но что они в глубине своей души идеализируют их, мечтают о них и втайне жаждут видеть в них идеал совершенства. Конечно, с самого начала ясно, что каждому ребенку предстоит пережить в этом вопросе некоторое разочарование, ибо совершенных людей нет, совершенство принадлежит одному Богу. Но зто неизбежное разочарование не должно приходить слишком рано, оно не должно обрушиваться на ребенка в виде катастрофы. Тот час, когда ребенок утрачивает уважение к отцу или матери, - этот час обозначает собою духовную катастрофу семьи, и редкой семье удается оправиться впоследствии от этой катастрофы.
Словом, счастливый ребенок наслаждается в счастливой семье эротически-чистой атмосферой. Для этого родителям необходимо искусство духовно-целомудренной любви.
Второй особенностью здоровой семьи является атмосфера искренности.
Родители и воспитатели не должны лгать детям ни в каких важных, значительных обстоятельствах жизни. Всякую ложь, всякий обман, всякую симуляцию или десимуляцию ребенок подмечает с чрезвычайной остротой и быстротой; и, подметив, впадает в смущение, соблазн и подозрительность. Если ребенку нельзя сообщить чего-нибудь, то всегда лучше честно и прямо отказать ему в ответе или провести определенную границу в осведомлении, чем выдумывать вздор и потом запутываться в нем, или чем лгать и обманывать и потом быть изобличенным детской проницательностью. И не следует говорить так: «Это тебе рано знать» или: «Этого ты все равно не поймешь»; такие ответы только раздражают в душе ребенка любопытство и самолюбие. Лучше отвечать так: «Я не имею права сказать тебе это; каждый человек обязан хранить известные секреты, а допытываться о чужих секретах неделикатно и нескромно». Этим не нарушается прямота и искренность и дается конкретный урок долга, дисциплины и деликатности.
Родителям и воспитателям совершенно необходимо понять, что переживает ребенок, встречая с их стороны ложь или обман. Ребенок прежде всего теряет непосредственное доверие к родителям; он наталкивается на стену неправды в них, и чем холоднее, изворотливее, циничнее преподносится ему эта неправда, тем ядовитее она оказывается для детской души. Поколебавшись в доверии, ребенок становится подозрителен и ждет новой лжи и обмана; он колеблется и в своем уважении к родителям. В силу естественной подражательности он начинает отвечать им тем же, постепенно замыкается от них и приучается сам лгать и обманывать. Это переносится и на других людей; у ребенка появляется склонность к хитрости и неверности вообще. В нем исчезает ясность и прозрачность души; он начинает жить сначала мелкими, а потом и крупными самообманами. Кризис доверия вызывает (рано или поздно) и кризис веры; ибо вера требует душевной цельности и искренности. И так все основы духовного характера приходят у ребенка в состояние кризиса или оказываются просто подорванными. В душе водворяется та атмосфера лукавства, притворства и малодушия, к которой человек постепенно привыкает настолько, что перестает замечать ее; а из этой атмосферы и вырастают потом все большие интриги и предательства.
Никогда из лживой, пролганной семьи не выйдет искренний, верный и мужественный человек; разве только в порядке отвращения к своей семье и духовного преодоления ее наследия. Ибо ложь растлевает человека незаметно проникая из невинных пустяков в глубину священных обстояний; и удержать ее действие на поверхности житейских пустяков могут только люди с уже сложившимся духовным характером, люди, уже утвердившиеся в Боге. И если в современном мире все кишит открытой ложью, обманом, неверностью, интригой, предательством и изменой своей родине, то это несчастье имеет свои корни в двух явлениях: во всеобщем религиозном кризисе и в атмосфере семейной лживости.
Из семьи, где все построено на фальши и трусости, где сердце утратило искренность и мужество, - в общество и в мир вступают только фальшивые люди. Но там, где в семье царит и ведет дух прямоты и искренности, там дети оказываются предрасположенными к честности и верности.
Лживость в детской ядовита тем, что она приучает человека к нечестности наедине с собою и к подлости с другими.
Есть особое искусство правдивости и искренности, которое нередко требует от человека больших совестных напряжений внутри и большого такта в обхождении с людьми; и, сверх того, всегда - мужества. Это искусство дается нелегко; но в здоровых и счастливых семьях оно процветает всегда.
Наконец, особенностью здоровой и счастливой семьи является спокойная, достойная дисциплина.
Такая дисциплина не может возникнуть из атмосферы родительского террора, от кого бы он ни исходил, - от отца или от матери. Такая система террора, поддерживаемая криками и угрозами, моральным гнетом или телесными наказаниями, вызывает у здорового ребенка чувство возмущения, легко переходящее в отвращение, ненависть и презрение. Ребенок чувствует себя унижаемым и не может не возмущаться; эта система изливает на него поток оскорблений, и он не может не противостать им. Эти унижения и оскорбления он может, что называется, «проглатывать» и сносить молча; но его бессознательное никогда не изживет этих травм и не простит их родителям. Там, где семейная власть осуществляется угрозами и страхом, там на каждом шагу ощущается враждебная напряженность; там воцаряется система «защитного обмана» и лукавства; там оба поколения остаются, быть может, еще в состоянии пространственного рядом-жительства, но семья, как живое, органическое единство, держащееся силою взаимной любви и доверия, оказывается разрушенной. Дети, униженные угрозами, наказаниями и вечным страхом, защищаются всеми средствами и постепенно приучаются, иногда сами того не замечая, к внутренней вседозволенности. И если эта атмосфера вседозволенности устанавливается в их отношении к родителям, то чего же можно будет ждать от них в их отношении к другим, посторонним людям? Восстание против родителей перевертывает в человеческом сердце все нормальные основы общежития - чувство ранга, идею свободно признанного авторитета, начала лояльности, верности, дисциплины, чувство долга и правосознание; и семейный террор оказывается одним из главных источников общественной деморализации и политической революционности. Семья становится школой вечного, несытого бунтарства; и проявления его могут стать фатальными в жизни народа и государства.
Настоящая, подлинная дисциплина есть по существу своему не что иное, как внутреннее самообладание, присущее самому дисциплинированному человеку. Она не есть ни душевный «механизм», ни так называемыми «условный рефлекс». Она присуща человеку изнутри, душевно, органически; так что если в ней есть элемент «механизма» или «механичности», то дисциплина все-таки органически предписывается человеком самому себе. Поэтому настоящая дисциплина есть прежде всего проявление внутренней свободы, т. е. духовного самообладания и самоуправления. Она принимается и поддерживается добровольно и сознательно. Труднейшая часть воспитания и состоит в том, чтобы укрепить в ребенке волю, способную к автономному самообладанию. Способность эту надо понимать не только в том смысле, чтобы душа умела сдерживать и понуждать себя, но и в том смысле, чтобы это было ей нетрудно. Разнузданному человеку всякий запрет труден; дисциплинированному человеку всякая дисциплина легка: ибо, владея собой, он может уложить себя в любую благую и осмысленную форму. И только владеющий собою способен повелевать и другими. Вот почему русская пословица говорит: «Превысокое владетельство - собою владеть»...
Однако эта способность владеть собою, которая дается человеку тем труднее, чем страстнее и разностороннее его душа, - не должна превращать внутреннюю жизнь в какое-то подобие тюрьмы или каторги. Поистине настоящая дисциплина и организация имеется лишь там, где, образно выражаясь, последняя капля пота, вызванная дисциплинирующим и организующим усилием и напряжением, стерта с чела; или, еще лучше, - где усилие было легко и напряжение совсем не вызвало ее. Дисциплина не должна становится высшей или самодовлеющей целью; она не должна развиваться в ущерб свободе и искренности в семейной жизни; она должна быть духовным умением или даже искусством и не должна превращаться в тягостный догмат или в душевное каменение; она не должна парализовать любовь и духовное общение в семейной жизни, Словом, чем незаметнее прививается детям дисциплина и чем менее она при соблюдении ее бросается в глаза, тем удачнее протекает воспитание. И если это достигнуто, то дисциплина удалась и задача разрешена. И может быть, для ее удачного разрешения лучше всего положить в основу самообладания свободный совестный акт.
Итак, есть особое искусство повеления и запрета; оно дается нелегко. Но в здоровых и счастливых семьях оно цветет всегда. Однажды Кант высказал о воспитании простое, но верное слово: «Воспитание есть величайшая и труднейшая проблема, которая может быть поставлена человеку». И вот эта проблема действительно раз навсегда поставлена огромному большинству людей. Разрешение этой проблемы, от которого всегда зависит будущность человечества, начинается в лоне семьи; и заменить семью в этом деле ничто не может: ибо только в семье природа дарует необходимую для воспитания любовь, и притом с такой щедростью, как нигде более. Никакие «детские сады», «детские дома», «приюты» и тому подобные фальшивые замены семьи никогда не дадут ребенку необходимого: ибо главной силой воспитания является то взаимное чувство личной незаменимости, которое связывает родителей с ребенком и ребенка с родителями связью единственной в своем роде - таинственной связью кровной любви. В семье, и только в семье, ребенок чувствует себя единственным и незаменимым, выстраданным и неотрывным, кровью от крови и костью от кости; существом, возникшим в сокровенной совместности двух других существ и обязанным им своей жизнью; личностью, раз навсегда приятною и милою во всем ее телесном-душевном-духовном своеобразии. Это не может быть ничем заменено; и как бы трогательно ни воспитывался иной приемыш, он всегда будет вздыхать про себя о своем кровном отце и о своей кровной матери...
Именно семья дарит человеку два священных первообраза, которые он носит в себе всю жизнь и в живом отношении к которым растет его душа и крепнет его дух: первообраз чистой матери, несущей любовь, милость и защиту; и первообраз благого отца, дарующего питание, справедливость и разумение. Горе человеку, у которого в душе нет места для этих зиждительных и ведущих первообразов, этих живых символов и в то же время творческих источников духовной любви и духовной веры. Ибо поддонные силы его души, не пробужденные и не взлелеянные этими благими, ангелоподобными образами, могут остаться в пожизненной скованности и мертвости.
Суровой и мрачной стала бы судьба человечества, если бы однажды в душах людей до конца иссякли эти священные источники. Тогда жизнь превратилась бы в пустыню, деяния людей стали бы злодеяниями, а культура погибла бы в океане нового варварства. …
Так, из духа семьи и рода, из духовного и религиозно-осмысленного приятия своих родителей и предков - родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства, эта первая основа внутренней свободы, духовного характера и здоровой гражданственности Напротив, презрение к прошлому, к своим предкам и, следовательно, к истории своего народа порождает в человеке безродную, безотечественную, рабскую психологию А это означает, что семья есть первооснова родины.
Русская философия и педагогика взаимообусловили существование друг друга. Русскую педагогику и русскую философию во многом объединяет то обстоятельство, что одним из краеугольных камней русского национального воспитания являлось религиозно-духовное начало. Так, русский педагог второй половины XIX столетия М. Олесницкий писал: «Только в христианстве указан истинный, совершенный именно идеал личности, то есть понятие о человеке… Этот идеал личности раскрывается современной христианской этикой…» [1 ]. Со своей стороны, видный русский философ П.Д. Юркевич примерно в то же время утверждал, что истинная народная школа должна иметь «твердую почву», под которой он имел в виду нравственно-религиозное духовное воспитание. Центральное место в этом воспитании отводится «Закону Божию», воспитывающему «не тем, что он заучивается, но тем, что он из круга жизненных явлений выделяет, возвышает… основы и начала нашей человечности» .
К концу XIX столетия в России сложилась достаточно стройная система философии православного воспитания, где основной акцент делается на духовности. В то же время не отрицается необходимость развития всех сторон человеческого бытия - тела, ума, чувства, воли, духа. В целом же православная философско-педагогическая традиция понимает воспитание и образование как «обожение», восстановление образа Божия в человеке. Однако массовая школьная практика в России далеко не в полной мере следовала такому пониманию воспитания и образования. Действительность разрушала данное свыше людям представление о воспитании и образовании как средстве восстановления в человеке «нераздельного и неслиянного единства Божественного и человеческого» (Е.Н. Трубецкой).
Иван Александрович Ильин - крупнейший представитель философии русского национального воспитания - не без оснований считал, что образование в России ограничивалось лишь проблемами памяти и практическими умениями и совсем самоустранилось от проблем внутренней, духовной жизни человека. С болью о судьбе русского образования он замечал: «образование не формирует человека, а разнуздывает и портит его, ибо оно дает в его распоряжение жизненно выгодные возможности, технические умения, которыми он, - бездуховный, бессовестный, безверный и бесхарактерный, - и начинает злоупотреблять. Надо раз и навсегда установить и признать, что безграмотный, но добросовестный простолюдин есть лучший человек и лучший гражданин, чем бессовестный грамотей; и что формальная „образованность“ вне веры, чести и совести создает не национальную культуру, а разврат пошлой цивилизации» .
Проблема образования без воспитания в наше время дополняется проблемой образования без образования. Звучит парадоксально, однако…. В рамках современной господствующей парадигмы компетентностного образования допускается позиция, согласно которой компетентностный человек - это не обязательно образованный человек. Главное качество компетентностного человека - быть востребованным, а, следовательно, успешным. Человек компетентностный - это, выражаясь словами Э. Фромма, человек рыночной ориентации, рассматривающий свои силы и возможности как товар, отчужденный от него. Такой человек с полным основанием может сказать: «Я таков, каким вы хотите меня видеть». Его успешность в большей мере обусловлена его потребительской стоимостью, которая зависит от того, как он сумеет себя показать - насколько он окажется приветливым, элегантно одетым, будет ли он бодр, крепок, агрессивен, надежен, честолюбив и т. п. На выявление и формирование подобных качеств направлена деятельность психологов и педагогов. Так, большинство тестов измеряют способности не столько разума и понимания, сколько быстрой психической адаптации к заданной ситуации. К услугам человека рынка, где люди взаимодействуют уже не как личности, но как взаимозаменяемые товары, имеется соответствующая система образования, в которой со школы и до аспирантуры цель обучения состоит в том, чтобы приобретать как можно больше информации, наиболее полезной для ориентации в рыночной ситуации. «Не интерес к изучаемому предмету, не заинтересованность в познании как таковом, а повышение размера меновой стоимости, обеспеченное знанием, - главное побуждение к получению образования» . Ну, как не привести здесь слова К. Маркса о том, что при капитализме даже знания отпускаются в той мере, в какой необходимо для трудовых функций.
Компетентностное образование - результат обездуховления образования - в своих наиболее крайних проявлениях выражает собой тупиковую ветвь развития педагогики. В этом случае оно рассчитано, разве, на неандертальцев, но не на человека. Или на обезьян. Как тонко замечает видный психолог А.Г. Асмолов, практический интеллект, на который хотят нацелить под видом компетентностного подхода развитие образования в разных странах мира, опирается на очень хорошие зоопсихологические предпосылки. Для психологии животных это в высшей степени продвинутый подход, но мне все же хочется думать и опираться на психологию человека, которая тоже довольно интересна по своему феномену [2 ].
Получается, что как развитие самого человека имело две ветви (одна из них привела к человек разумному, другая - к неандертальцу), так и развитие его воспитания имеет две ветви. Одна ветвь относится к собственно человеческому воспитанию, а другая - воспитанию животных. Из чего правомерно предположить, что если в первом случае речь идет о воспитание человека в человеке, то во втором случае о воспитании животного в человеке. Конечно, у человека внешне ни при каком воспитании не вырастут волчьи зубы, но при соответствующем образовании он может внутренне прибрести качества, наблюдая за которыми, проницательный созерцатель способен почувствовать в этом человеке волчью хватку.
Пути воспитания человека в человеке различны. Но одно очевидно: признает себя верующим педагог или нет, - в любом случае он обязан заниматься человеческой душой и человеческим духом. В любом случае, предметом воспитания является человек, сотворенный Богом по Своему Образу и Подобию. Следовательно, говоря о педагогике, нельзя не обратить внимания на глубинную связь воспитания с изначальным планом Бога о человеке и мире. Из чего следует: сердцевиной воспитания должно стать усвоение человеком духовных ценностей. Но такое возможно только при соответствующей организации духовного уклада всей его жизнедеятельности. Именно поэтому, по мнению И.А. Ильина, воспитание детей, есть не что иное, как пробуждение их бессознательного чувствилища к национально-духовному опыту, как формирование в человеке духовного уклада бессознательного.
Всем своим творчеством И.А. Ильин утверждал верность традициям русской духовной культуры . Его жизнь - пример восхождения к высочайшему уровню духовности. Требование конкретности, поиск очевидности Ильин воплотил в каждой своей работе. Все его труды способствуют углубленному пониманию истории, намечают перспективы выхода из трагических тупиков социального процесса. Отказываясь от анализа нескончаемого ряда человеческих предрассудков, страхов, суеверий, и заблуждений, И.А. Ильин обращается к духовно-здоровому, сущему и подлинному религиозному опыту. Нередко, замечает он, за духовность принимают образованность, начитанность, умение идти в ногу с эпохой и т. п. вещи, свидетельствующие хотя бы о минимальном приобщении к культуре. Бывает, что духовность не отделяют от патриотических проявлений национальных устремлений. Встречаются и те, кто духовность связывают с религиозностью. И хотя последние ближе к истине, но и они правы лишь в том случае, если речь идет о религиях духовных. Сам же Иван Александрович Ильин, рассуждая о «духе» «одухотворенности», «духовной религиозности», имеет в виду человеческую духовность - ту внутреннюю направленность и соответствующую ей жизнь, которая придает человеческой душе и всей человеческой культуре высшее измерение, высшее значение и ценность. Приближая человека к Богу, возвышая человека, И.А. Ильин не отдаляет его от Земли, напротив делает его целостным земным совершенством [3 ]. Это хорошо прослеживается в «Аксиомах религиозного опыта» великого философа, где, по сути, раскрываются принципы восхождения человека к высшей духовности, в основе которых лежит религиозный опыт человека. Вот некоторые из них:
религиозный опыт родится из свободной любви к Совершенству;
в основе каждой духовной религии лежит благоговение перед Священным, живое чувство ответственности;
религия есть свободное цветение личного духа, невынужденное, добровольное обращение к Богу. Самое драгоценное в этом обращении состоит в живой цельной потребности индивидуального человека - убедиться в бытии Божием, узреть Бога и предаться Ему;
невозможно подвигать людей к Богу угрозами и принуждением;
религиозное откровение должно быть воспринято сердцем и сердечным созерцанием;
религиозное состояние есть особого рода глубокая и таинственная связь, которая может быть описана сразу - как «ухождение» человека в Бога и как «присутствие» Бога в человеке;
молитва есть непосредственное единение с Богом;
религиозное сомнение не разрешается умствованием и отвлеченными доказательствами; оно разрешается только реальным опытом… созерцающего сердца;
пошлость проистекает из человеческой слепоты к божественному, порождает отсутствие благоговения к священному, в различных проявлениях, - начиная с тупого безразличия и кончая лицемерием и кощунством;
сердце человека должно все простить и запеть от сочувствования, сорадования и сострадания;
совесть человека должна приобрести свою христиански-первоначальную силу и дать человеку упоение добротой;
нельзя отделять сердце от ума и созерцания, и созерцание от ума и от сердца;
страдание есть соль жизни; и в то же время - ее стремящая сила; учитель меры и веры. Оно есть как бы ангел-хранитель человека, спасающий его от пошлости и очищающий его от греха.
страдая, человек вступает на путь духовного очищения и возвращения в Божий луч .
Восхождение к вершинам духовности строится на семи вечных основах духовного бытия человека: вере, любви, свободе, совести, семье, родине и нации .
Вера и любовь для Ильина представляют - конституирующие начала человека. Восхождение к вершинам духовности невозможно без религиозной веры. Ибо, религиозная вера, по Ильину, предполагает, прежде всего, духовное внимание. Вера - это доверие к показаниям духовного опыта - преимущественно перед субъективными душевными впечатлениями и перед чувственными наблюдениями, регистрируемыми рассудком. Дух имеет свой опыт, вынашиваемый особыми внутренними опытами человека. Эти опыты требуют от нас особой культуры и дают нам свою достоверность и очевидность. Человек, лишенный духовного опыта или не считающийся с ним, не будет иметь веры. Человек, имеющий духовный опыт, но не дошедший в нем до настоящей достоверности и очевидности, - увязнет в рассудочных сомнениях и не дойдет до веры. Таким образом, Ильин говорит о том, что для веры необходима духовная очевидность, необходим, прежде всего, духовный опыт: нужно жить духовными актами, пребывать в них, наполнять их своей душой, строить себя ими, полагать их в основу своего бытия. Вера - явление духовной свободы. Каждый человек призван свободно восхотеть божественного, свободно уверовать и свободно предаться Богу.
Вера неотделима от любви. Религиозная вера горит всей своей силой и совершает все свое призвание только тогда, когда она есть проявление свободной любви к безусловному Совершенству, - любви, нашедшей в Боге свой истинный Предмет и свой неиссякаемый источник. Через любовь и веру постигаются и осмысливаются остальные формы духовной жизни: «Так, смысл свободы в том, чтобы самому полюбить, через любовь самому увидеть и через очевидность - самому уверовать; свобода есть самостоятельная, самобытная, творческая любовь и вера. И совесть движется силою веры и любви. И семья есть первое лоно любви и веры. И родина постигается любовью и строится верою. И национализм есть не что иное, как любовь к своеобразной духовности своего народа и вера в его творческие богоданные силы. Без любви и веры невозможно правосознание, необходимое и для государственности, оберегающей нацию…» [Там же, С.159].
Раскрыв все основные вехи духовного развития личности, ее духовного обновления, Ильин намечает пути этого духовного обновления:
1. Надо научиться веровать. Не «верить» вопреки разуму от страха и растерянности, а веровать в силу очевидности, на основе личного духовного опыта.
2. Необходимо научиться свободе. Она вовсе не есть удобство жизни, или приятность, или «развязывание» и «облегчение». Свобода есть бремя, которое надо поднять и понести, чтобы не уронить его и не пасть самому. Надо воспитывать себя к свободе, надо созреть к ней, дорасти до нее, иначе она станет источником соблазна и гибели. Без свободы не будет настоящей веры и любви.
3. Нужно научиться совестному акту. Совесть научит нас строить здоровую духовную семью. Она откроет нам искусство любить родину и служить ей. Она предохранит нас от всех соблазнов и извращений ложно понятого национализма.
4. Надобно научиться чтить и строить наш семейный очаг - это первое, естественное гнездо любви, веры, свободы и совести; эту необходимую и священную ячейку родины и национальной жизни.
5. Необходимо научиться духовному патриотизму… Мы должны понимать, что люди связуются в единую родину силою веры, любви, внутренней свободы, совести и семейного духа, силою духовного творчества во всех его видах.
6. Истинный национализм есть как бы завершительная ступень в духовном восхождении личности. В нем, как в фокусе, собираются все другие духовные лучи. Вечные основы духовного бытия слагают единую духовную атмосферу, единый путь, который необходимо прочувствовать и усвоить, чтобы на вопрос «во что же нам верить» мы могли бы ответить живою верою: в Бога, в любовь, в свободу, в совесть, в семью, в родину и в духовные силы нашего народа .
Духовность человека, по Ильину, тесно связана с ответственностью. Тайна свободы состоит в том, что сила духа способна сосредотачиваться, укреплять себя, увеличивать свою силу и превозмогать свои внутренние затруднения и свои внешние препятствия. Свобода по плечу лишь человеку духовно цельному, наделенному внутренней гармонией, согласованной тотальностью влечений и способностей, единением инстинкта и духа, согласием между верой и знанием. Зрелый духовный характер «подобен укреплённому городу, в центре которого находится кремль: здесь построен храм Божий, с алтарём, на котором горит неугасающее пламя. Это и есть священный центр города, откуда заимствуют свой огонь все семейные очаги. Человек же, находящийся в состоянии внутреннего раскола, есть несчастный человек.
Логика предшествующих рассуждений подводит к выводу о том, что подлинная философия воспитания не может обойтись без философии религии. И.А. Ильин был убежден, что отечественная религиозная философия должна пересмотреть свое призвание, уточнить свой предмет и метод в свете всех пережитых блужданий и крушений, добиваясь ясности, честности и жизненности. И, конечно же, русская религиозная философия должна отойти от подражания западным образцам. Не копировать бездумно чужеземное, а обратиться к глубинам национального духовного опыта, стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности. Только на этом пути философская мысль сможет дать русскому народу, человечеству в целом что-нибудь значительное, верное и глубокое. В противном случае она окажется мертвым и ненужным грузом в истории русской культуры. Точно также, мертвым и ненужным грузом станет в России любая образовательная система, оторванная от отечественных духовных корней, построенная на философии национального отчуждения и биологической целесообразности. Путь к очевидности лежит через обращение к вечным основам духовного бытия: вере, свободе, любви, совести, семье, родине, нации.
Чапаев Иван Николаевич
, студент теологического факультета Российского государственного профессионально-педагогического университета
Чапаев Николай Кузьмич
, доктор педагогических наук, профессор Российского государственного профессионально-педагогического университета
Примечания:
1 - Цит. по: .
2 - http://www.ug.ru/?action=topic&toid=4209
3 - Тем самым И.А. Ильин отвергает концепции «безземельного неба» и «бездуховной земли». Первая, рассматривает тело, как нечто презренное, а заботу о его нуждах чуть ли не как греховную. Для второй материальные потребности не только первичны, но, в конечном счете и единственны в этом мире. С богословской точки зрения обе эти позиции неверны, ибо, каждая по своему служит целям разрушения гармонии - соработничества человека с Богом на пути собственного спасения. И.А. Ильин придерживается православной (халкидонской) позиции, в соответствии с которой во Христе Божественная и человеческая природы соединены «неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно» [см. А.И.Осипов. Путь разума в поисках истины. Основное богословие.М.: Даниловский благовестник. 2008. С.175].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Евлампиев И.И. Божественное и человеческое в философии Ильина. М. 1998.
2. Емельянов Б.В. Очерки русской философии XX. Екатеринбург. 2001.
3. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993.
4. Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Почему мы верим в Россию: Сочинения. М, 2006. С. 375−577. (Антология философской мысли).
5. Ильин И.А. Путь духовного обновления // Ильин И.А. Почему мы верим в Россию: Сочинения. М., 2006. С. 123−374. (Антология мысли).
6. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.
7. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. М, 1994. Т. 1, кн. 2.
8. Очерки истории школы и педагогической мысли народов. Конец XIX - начало ХХ в.в. / Под ред. Э.Д. Днепрова, С.Ф. Егорова, Б.К. Тебиева. - М.: Педагогика, 1991. 446с.
9. Плеханов А.В. П.Д. Юркевич - философ и педагог // Сов. Пед. 1991. № 12. С. 187.
10. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. 415 с.
Иван Александрович Ильин, большую часть своей жизни проведший вдали от России - в эмиграции - все свои мысли и чаяния посвятил будущему своей родины. В его проектах устройства жизни в России после падения большевистского режима большое место занимают размышления о новой русской школе и о воспитании детей в целом. Сейчас, когда налаживается сотрудничество между Министерством образования и Русской Православной Церковью, необходимо обратиться к советам И.А.Ильина. Нам представляется, что они незаслуженно забыты. И во многом наши педагоги начинают приобщаться к православной педагогике вне контекста времени, - то есть пытаются восстановить опыт дореволюционной России, забывая о том, что мы живем совершенно в иных условиях.
А тот опыт, который нам предлагает Иван Александрович Ильин гораздо ближе нам, чем то, что предлагал, например, Ушинский или Рачинский и другие выдающиеся педагоги прошлого.
Ильин исходит из страшного опыта свободы, который получили люди в ХХ столетии. В наше время, в нравственном отношении еще более свободное, чем то, которое мы переживали в недалеком прошлом, этот опыт нельзя не учитывать. Дети не могут подчиняться беспрекословно тому или иному указанию, потому что им внушат, что они "обязаны поступать так, а не иначе, потому что их долг- святое послушание, и в этом - суть православия". Современный ребенок в лучшем случае внешне согласится с этим утверждением, даже научится "делать так приятно взрослым", а внутренне будет бунтовать, пока в подростковом возрасте этот бунт из внутреннего не превратится во внешний.
А в худшем случае, особенно у детей с сильным характером, постоянное давление над ними "нравственного императива" уже в младшем возрасте вызывает отторжение от Церкви, которая диктует бесконечные "нельзя" или "ты должен". Часто родители, для того, чтобы призвать свое чадо к послушанию пользуются наказаниями, даже превращают их в панацею от всех бед. У Ильина мы находим замечательное предостережение от бездумного использования такой формы воспитания. В его "Книге размышлений и упований" третья часть "Взгляд вдаль" посвящена воспитанию, а одну из глав он называет "Наказанное дитя". В ней мы находим предостережение для всех нас: "Наказание является сигналом тревоги для самих родителей о том, что у них есть такие промахи и ошибки, которые не должны иметь места... Воспитание наказанием - это несчастное воспитание, это постоянно тлеющая борьба, это тайная гражданская война в семье... Именно здесь следует искать первоосновы позднейшей революционности и анархизма, источник нигилизма и безбожия".
В книге "Путь к очевидности" немало страниц посвящено задачам воспитания. Обобщенно эти задачи формулируются так: "Чтобы ребенок получил доступ ко всем сферам духовного опыта; чтобы его духовное око открылось на все значительное и священное в жизни; чтобы его сердце, столь нежное и восприимчивое, научилось отзываться на всякое явление Божественного в мире и в людях".[1 ] То есть ребенку нужно помогать видеть Божие присутствие в мире, в жизни, а не "пичкать" его заученными книжными формулами, даже если это касается священных предметов. Вместе с ребенком нужно учиться замечать дыхание Духа Божия в природе, в произведениях истинного искусства, в сострадании и любви к твари, в человеческих отношениях.
Ильин говорит не о "православном воспитании" вообще, он говорит о воспитании верующего православного человека "последних времен", и тут у него появляется неожиданная, может быть, для некоторых благочестивых людей формула: "Надо воспитывать в душе ребенка будущего победителя , который умел бы внутренно уважать самого себя и утверждать свое духовное достоинство и свою свободу , - духовную личность , перед которой были бы бессильны все соблазны и искушения современного сатанизма".[2 ] То есть Ильин призывает к тому, чтобы не прятаться от жизни, а идти навстречу ей. Только до 5 или 6 лет ребенок должен воспитываться "в теплице", его нужно оберегать от всего, что может его испугать или надломить, или запачкать. Потом же, в школьный период жизни в детях нужно, прежде всего, воспитывать волю, мужество, умение искать и находить во всех явлениях жизни некий высший смысл. Незаменимая основа в этом деле, по мнению Ильина - знание своих предков, истории своего народа. "Из духа семьи и рода, из духовного и религиозно осмысленного приятия своих родителей и предков - родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства , эта первая основа внутренней свободы, духовного характера, здоровой гражданственности".[3 ]
Но все это не значит, что из детей надо растить "идеологов Православия, Самодержавия и Народности", для детей вообще всякая идеологичность противна. Излюбленной мыслью Ильина, которая присутствует во многих его работах, была мысль о духовности инстинкта .
Он писал об этом в связи с тайной человека вообще, в книге же "Путь к очевидности" он пишет на эту тему, рассуждая о воспитании детей. Приведем большую цитату: "Кто желает воспитать ребенка, тот должен пробудить и укрепить в нем духовность его инстинкта . Если дух в глубине бессознательно будет пробужден и если инстинкт будет обрадован и осчастливлен этим пробуждением, то в жизни ребенка совершится важнейшее событие, и дитя справится со всеми затруднениями и соблазнами предстоящей жизни: ибо "ангел" будет бодрствовать в его душе и человек никогда не станет "волком". Но если в детстве это не состоится, то впоследствии всякие уговоры, доказательства и кары могут оказаться бессильными, ибо инстинкт со всеми его влечениями, страстями и пристрастиями не примет духа и не сроднится с ним: он не будет узнавать и признавать его, он будет видеть в нем врага и насильника, услышит одни запреты его и всегда будет готов восстать на него и осуществить свои желания. Это будет означать, что инстинкт утверждает в себе "волка"; он знать не знает "ангела" и отвечает на его появление недоверием, страхом и ненавистью".[4 ]
В книге "Взгляд вдаль" об этом же сказано одно фразой "нужно воспитывать в ребенке вкус к добру и любви". То есть открывать для ребенка радость от выбора добра и совершения поступков по любви, а не по неприязни. И при этом должен совершаться именно сознательный выбор, и воспитывать нужно в ребенке не "психологию раба", не того, у "кого хватает ума только для понимания чужих мыслей", а воспитывать свободного человека, который верует сознательно и поступает не бездумно, а отдавая себе и Богу отчет в том, что он делает. Коротко это можно обозначить словом - ответственность.
Ильин, философски осмысливая произошедший в России революционный кризис, считал, что назрел он в результате того, что были упущены эти правильные основы воспитания: духовность открывалась и прививалась детям не на уровне инстинкта, а на уровне идеологии. И, писал он, "грядущая культура должна понять эту ошибку и обновить свое педагогическое искусство", если же этого не произойдет, то все духовные ценности будут для ребенка только навязываемыми извне. И, неизбежно, в период созревания, в подростковом возрасте и в юности он начнет бунтовать против них.
Приведем еще одну пространную цитату из книги "Путь к очевидности": "Воспитание человека начинается с его инстинктивных корней. Оно не должно сводиться к разглагольствованию или проповеди; оно должно сообщить ребенку новый способ жизни основная задача не в наполнении памяти и не в образовании "интеллекта", а в зажигании сердца"... Каждый должен найти свою собственную дверь , ведущую в царство Духа; каждый должен найти ее сам и самостоятельно переступить через ее порог. И чрезвычайно важно, чтобы этот шаг был сделан в самом раннем детстве".[5 ] Практический прием тут может быть такой - нужно учить детей правильно ставить вопросы. Нужно никогда не останавливать жизнь, а быть человеком вопрошающим: "Жить - значит спрашивать, - пишет Ильин, - Мы спрашиваем от несчастья, мы вопрошаем о счастье; от немощи вопрошаем о здоровье, от мрака - о свете, от сомнений - об очевидности, от страха - о защите. Мы спрашиваем потому что без ответа жить не можем . Так что истинный вопрос - это борьба, зов, и просьба " [6 ]. И нужно не пугаться тех вопросов, которые задают дети относительно нашей веры, а радоваться, что они умеют думать, что они хотят для себя уяснить то, чему их поучают, на свой язык перевести то, что может быть слишком занудным языком преподают им взрослые.
У Ильина в "Пути к очевидности" мы найдем и конкретные рекомендации, относительно разных периодов детского возраста - какими способами можно пробуждать духовный инстинкт: в младенчестве это материнская любовь и ласка, в трехлетнем возрасте это особое внимание к природе, в пять-шесть лет это восхищение перед геройскими поступками, а дальше это умение чуять реальность чужого страдания и учиться вчувствоваться в него, чтобы жалеть и помогать и идти на деятельную помощь. И одновременно, во всех школьных возрастах нужно укреплять в ребенке волю к совершенству.
Размышления Ильина о духовности инстинкта как нельзя более злободневны. Большинство взрослых людей, которые пришли к вере в сознательном возрасте и восприняли духовную жизнь, как то, что противостоит жизни естественной (для них духовная жизнь это прежде всего закон, которому нужно следовать, ломая себя, борясь со всем тем греховным грузом, который был накоплен за всю предыдущую жизнь) так же пытаются воспитывать и своих детей. Вера преподносится детям уже в самом раннем возрасте, как система запретов, все, что мы проповедуем своим детям, как "нравственное богословие" можно выразить одним словом, написанном огромными буквами - НЕЛЬЗЯ!
Прислушаемся же к определению Ильина: "Дух есть высшее естество инстинкта, а инстинкт есть элементарная, но органически целесообразная сила самого духа. Дух человека призван к живому творчеству; он должен будить, побуждать и вести человеческий инстинкт... Ибо человеческий дух есть дух инстинкта; а человеческий инстинкт есть инстинкт духа".
И заканчивает Ильин эту формулировку можно сказать апокалипсическим предупреждением: "Поймут ли люди этот закон, примут ли эту истину и пойдут ли по этому пути. От этого зависит все будущее нашей культуры".[7
] Но, думаю, что вы согласитесь с тем, что для того, чтобы понять это, для того, чтобы воспитывать детей в таком творческом духе, нужно самому педагогу быть цельным человеком, нужно быть духовно горячим человеком, ищущим, развивающимся, нестоящим на месте. Детей по-настоящему увлечь, зажечь в них интерес к духовным вещам может только человек, который сам старается постоянно духовно осмыслять все происходящее вокруг, быть "свежим человеком", не превратившим свое православие у теплое и уютное болото, а помнящим другой образ - хождение по водам. И не при помощи цитат и чужого опыта, делающего этот образ свои духовным достоянием. Тут уже нужно говорить не только о воспитании детей и самовоспитании учителя, но и об образовании.
На страницах книг Ильина мы найдем размышления о том, какой должна быть система образования в постбольшевисткой России. Ильин отмечает, что одним из "самых тяжелых и опасных наследий революции в России" была утрата настоящего уровня образования. И задачей верующих русских людей является не только воспитание детей в православном духе, но и возращение должного уровня образования в школы, в высшие учебные заведения. В главе из книги "Путь к очевидности" - "Борьба за Академию" Ильин так формулирует образовательные задачи школы: "Понимание должно стать активным размышлением, горизонт ребенка год от года должен становиться все шире, память должна укрепляться и обогащаться... Преподаватель должен сообщать ученикам правила и приемы мышления, упражнять их в применении этих правил, исправлять их ошибки и давать им указания... Талантливый преподаватель постарается разжечь в своих учениках жажду познания; он вложит в преподавание столько искреннего огня, что ученики, сами того не замечая, начнут жить активной силой суждения, - слагать свои собственные вкусы, воззрения и убеждения; а главное - укреплять и применять духовность своего инстинкта".[8 ] И чем больше растет и развивается ребенок, тем больше нужно заботиться о том, чтобы он учился самостоятельно мыслить, "углублять силу суждения, воспринимать и исследовать предмет". А высшая школа по мысли Ильина "должна сообщать человеку искусство ответственного , одинокого мышления, - искусство мыслить из самого предмета , силу целостного созерцания (интуиции) и строгого аналитического наблюдения (дедукции)".[9 ]
Всегда, когда речь идет об образовании, Ильин имеет в виду необходимость поиска не придуманной, а настоящей гармонии между знанием и верой. И подчеркивает, что вера касается, прежде всего, области воли, волевых решений человека, а знание должно поддерживать и помогать этим волевым решениям, но это не значит, что оно должно быть догматичным, раз и навсегда данным. Живая вера по мысли Ильина может и должна питаться живым, творческим, всегда ищущим знанием. Знание должно быть постоянной "борьбой за истину", борьбой, которая осуществляется в условиях каждой эпохи по-разному. Но для всех эпох справедливо одно определение Ильина - "совестное познание" - что означает приобретение смирения, которое присуще всякому настоящему ученому.
Таков один из самых замечательных парадоксов Ильина: чем выше, глубже познание, образованность, тем подлиннее смирение. "Настоящий академик знает свои пределы и пределы своего знания; и потому он не бывает заносчив и не страдает гордостью. Умный академик прекрасно знает, где начинается его "глупость", и никогда не считает себя умнейшим из людей. Он чувствует в себе вечного студента, который всегда будет знать недостаточно и которому только дано счастье расшифровать Богом созданный мир, как некий Божий иероглиф, - пребывая всегда в борьбе и не надеясь исчерпать свой предмет".[10 ]
Таким образом, не бояться нам нужно образованности (как мы это наблюдаем у многих современных неофитов), а бояться полуобразованности, невежества, подчас агрессивного и духоубийственного.
Я только тезисно наметила основные идеи И.А.Ильина, касающиеся воспитания и образования. В его работах мы можем найти и практические материалы - можно сказать целые спецкурсы по истории мировой и особенно русской культуры, очерки по православной психологии, которые вполне применимы к использованию в решении педагогических вопросов. Мы бы советовали каждому православному учителю самостоятельно обратиться к трудам великого русского философа - в них он найдет удивительно гармоничное сочетание святоотеческого, евангельского основания мировоззрения с разрешением проблем современности, и разрешения не отвлеченного, а практического.
СНОСКИ
:
1. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1998. С. 196.
2. Там же. С. 198.
3. Там же. С. 208.
4. Там же. С. 698.
5. Там же. С. 699-700.
6. Ильин И.А. Взгляд вдаль // Собр. соч. Т. 8. С. 416.
7. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1998. С. 706.
8. Там же. С. 753.
9. Там же. С. 754.
10. Там же. С. 757.